Путешествие в эпоху 1812 года

Французское орудие
Итак, я покинула Москву вместе с Великой армией, в возке, любезно предоставленном мне и моей компаньонке тем самым обходительным французским офицером – любителем оперы и заядлым театралом. Если бы не его любезность, Бог весть что бы со мной стало! Вокруг царили хаос и уныние. Правда, в первые дни нашего путешествия, вечерами, остановившись на ночлег в каком-нибудь селении или в усадьбе, офицеры поддерживали себя и нас рассказами о мудрости императора, решившегося идти на юг России – туда, где нас не ждут. Они говорили, что на юге мы найдём русские склады продовольствия и оружия. Мы знали, что в южных губерниях плодороднее земли, что крестьяне там не так угрюмы, как здесь, на севере. Наконец, там тепло! В октябре, когда всё это происходило, начались уже заморозки, и солдаты мёрзли ночами в своих тонких шерстяных мундирах. Так, подбадривая друг друга и надеясь на скорый отдых, двигались мы несколько дней. Но однажды утром в канаве у дороги увидели мы брошенную французскую пушку. Рядом лежало бездыханное тело лошади. Бедное животное умерло от голода. Это был первый признак того страшного несчастья, которое ожидало нас впереди.

Комментарий
Потеря артиллерийского орудия считалась в XVIII–XIX в. не только серьезным материальным ущербом, но и уроном для воинской чести. Обычно во всех донесениях скрупулезно подсчитывалось количество захваченных вражеских пушек и скрывалось или преуменьшалось количество своих потерянных орудий. При отступлении из Москвы дезорганизация, потеря дисциплины в Великой армии, потери в конском составе достигли такого уровня, что пушки бросали уже без боя, по обочинам дорог.

Малоярославец
Через несколько дней после выхода из Москвы, остановились мы в небольшом городке Боровске. Расположились на ночлег, как всегда, но утром нас разбудили звуки недалёкого сражения. Это началась битва за маленький городок, расположенный южнее по дороге. Он назывался Малый Ярославец. Я запомнила такое длинное русское название потому, что со дня битвы за этот маленький город начались для нас действительно бедственные времена.
Сражение закончилось в нашу пользу, и ещё несколько дней мы оставались на месте. Казалось, император что-то выжидал. Наконец, был отдан приказ перейти на другую дорогу и двинуться в сторону Можайска. Мой покровитель – французский офицер был в отчаянии. Он говорил, что Можайск после той страшной битвы, которая была под его стенами в сентябре, уже стал для наших солдат символом ужаса и смерти. И ещё: страшно было подумать о том, с каким трудом придётся добывать себе пропитание на дороге, где не осталось ни одной целой деревни, и где население испытывало к нам лютую ненависть, видя в нас лишь захватчиков и разрушителей их покойной жизни.

Комментарий
Оставив Москву, Наполеон собирался отступить к Смоленску через Калугу, по местности, не затронутой военными действиями. Однако, на пути к Калуге, у г. Малоярославец, путь французской армии преградил отряд генерала от инфантерии Д.С. Дохтурова. Занятый передовыми частями Великой армии Малоярославец около 5 часов 12 (24) октября был атакован полками Дохтурова. На протяжении 18-часовой битвы город несколько раз переходил из рук в руки. В конце дня почти полностью сгоревший город остался в руках французов. Но отступившие русские войска заняли позиции на окружающих высотах, перекрыв все дороги на Калугу и тем самым решив свою основную задачу – не пропустить неприятеля в южные губернии России.
В сражении за маленький уездный городок принимали участие более 55 тысяч человек. Потери с каждой стороны составили примерно по 7 тысяч человек. Через два дня, 15 (27) октября Наполеон отдал приказ об отступлении на разоренную уже в ходе первого этапа кампании Старую Смоленскую дорогу.
«Сей день есть один из знаменательнейших в сию кровопролитную войну. Ибо потерянное сражение при Малоярославце повлекло бы за собою пагубнейшее следствие и открыло бы путь неприятелю через хлебороднейшие наши провинции», – писал М.И. Кутузов.

Сражение под Красным
Итак, при Малом Ярославце разбились в прах все наши мечты об отступлении на юг, о покое и отдыхе. Мы шли теперь на запад, двигаясь к границе России, и надеялись остановиться где-нибудь, где будет возможно найти достаточно продовольствия для тысяч голодных, страдавших от холода солдат. Армия Наполеона была всё ещё велика, солдаты всё ещё могли сражаться, но с каждым днём они слабели, ряды их таяли, развеянные голодом, болезнями и, что скрывать! – дезертирством.
Русская армия преследовала нас на расстоянии, наблюдая. Казалось, они гонят нас, как волка на охоте, загоняя в ловушку, которую готовила нам надвигавшаяся снежная и морозная зима. И как волки, французы отчаянно сопротивлялись! Под городом Красным, к примеру, мы стали свидетелями трёхдневной битвы, в которой наши солдаты оказывали отчаянное сопротивление русским, прорываясь сквозь их заслоны. Но таких примеров мужества было не много, и они, вдохновляя нас на короткое время, вскоре забывались в постоянных поисках еды и спасения от холода.

Комментарий
3–6 (15–18) под городом Красным русские войска предприняли попытку окружить армию Наполеона. С огромным трудом и ценою огромных потерь неприятелю удалось прорваться и отойти к Орше. За бои под Красным М.И. Кутузов был награжден орденом Св. Георгия I-го класса и почетной приставкой к фамилии – «Смоленский».
Среди отличившихся под Красным русских частей была 7-я конногвардейская рота полковника П.А. Никитина. Ведя огонь в упор по рядам отчаянно сопротивлявшегося противника, орудийная прислуга расстреляла все бывшие у неё снаряды, затем, по приказанию командира сев на коней, артиллеристы в конном строю гнали неприятеля через весь город.

Березинская катастрофа
Дни становились всё короче, ночи всё морознее, голод – всё мучительнее. Мы двигались по заснеженной дороге, на обочинах которой всё чаще видели трупы солдат, расположившихся вечером на ночлег, - и замёрзших во сне. Брошенные стволы орудий попадались теперь всё чаще и уже никого не удивляли. Конские трупы, - приводили в ужас: их обгладывали до костей, причём, даже не затрудняя себя разжиганием огня и приготовлением мяса! Ели сырое…
Но все эти ужасы не шли ни в какое сравнение с тем жутким бедствием, которое наблюдали мы при переправе через небольшую реку Березину.
Сначала все было спокойно: войска в полном порядке переправлялись по трём мостам. Я тоже перешла через реку в сопровождении моего покровителя. Обозы, в которых ехали раненые и женщины, ждали своей очереди. Но вот раздались выстрелы – это русские армии настигали нас. Казалось, они вот-вот гневной лавиной обрушатся на отставших. И тогда все, кто ещё не успел переправиться через реку, бросились к мостам, ища спасения. Но вдруг мосты загорелись! Я с ужасом видела, как женщины с детьми на руках бросались в ледяную воду, по которой плыли огромные льдины. Они гибли со страшными криками, звуки которых мне не забыть до самой смерти…

Комментарий
14-16 (26-28) ноября остатки Великой армии Наполеона переправлялись через р. Березину у д. Студянки. Через реку были сооружены два понтонных моста, по которым успел переправиться сам Наполеон и сохранившие боеспособность части Великой армии. На картине П. Гесса показан драматичный момент, когда вплотную к переправе по левому берегу реки подошли русские войска под командованием П.Х. Витгенштейна. Среди переправлявшихся началась паника. Один из мостов рухнул под тяжестью орудий и обозных повозок, другой по приказу Наполеона был сожжён. В это время на правом берегу реки остатки боеспособных частей Великой армии вели бой с дивизиями 3-й Западной армии П.В. Чичагова, пробивая себе путь к отступлению.
В правой части картины (верхом на коне, в серой офицерской шинели и фуражке с красным околышем) изображен П.Х. Витгенштейн. Вокруг – кавалерия его корпуса, значительную часть которой составляла иррегулярная конница, включавшая, наряду с донскими казачьими, башкирские и калмыцкие полки.
По разным подсчетам, потери Великой армии при переправе через Березину убитыми, ранеными и пленными составили 30–50 тысяч человек.

Отступающий драгун
После Березины наше путешествие по бескрайним, холодным русским равнинам стало ещё ужаснее. Морозы мучали нас днём и ночью. Отсутствие еды и возможности разжечь огонь мучали нас и лишали последних сил.
Бедственное положение своей армии вынужден был признать, наконец, и сам император. У меня каким-то образом сохранился последний его «русский» бюллетень. В этих печатных листах он сообщал нам и всем жителям Европы о начале войны и затем – о ходе русской кампании. И вот теперь, в декабре, мы прочитали: «Морозы, начавшиеся с 7-го числа, вдруг увеличились… Дороги покрылись гололедицею и обозные лошади падали каждую ночь не сотнями, а тысячами... Конница наша такой имела недостаток в лошадях, что только из одних офицеров, у коих осталось ещё по одной лошади, можно было составить не более четырех рот, по 150 человек в каждой. Генералы служили вместо капитанов, а полковники отправляли должность унтер-офицеров…».
Я помню, что этот 29-й бюллетень наши солдаты называли «погребальным». Так оно, пожалуй, и было. Трудно было бы в той массе изможденных, ободранных полуживых мертвецов, которые брели по русским дорогам, узнать Великую армию, бодро вступавшую в пределы России всего 6 месяцев назад.

Отступление французов из России
Я не помню, какого числа мы пересекли русскую границу. К тому времени я потеряла счёт дням, да уже и не отличала дня от ночи. Если бы не заботы моих спутников – французского офицера и моей компаньонки, я, наверное, тоже не смогла бы выжить в этом ужасном путешествии.
Я потом долго болела, много месяцев находилась между жизнью и смертью. Но я спаслась! В отличие от тех тысяч, которые не уцелели…
Мы, мирные люди, испытали на себе все ужасы поражения Наполеона в России, вместе с его солдатами. Мы не были ни в чём виноваты, так же, как и те солдаты, которые шли за своими командирами, всего лишь исполняя приказы. Мы не были виноваты, но оказались наказаны. И я никогда не прощу своих страданий тому, кто стал их виновником – Наполеону. Я, считавшая его освободителем Франции и верившая в его рыцарственное благородство, была жестоко разочарована. И потому его свержение с престола и ссылку я считаю справедливым, хотя, может быть, слишком мягким наказанием за те лишения, которые я видела в России и испытала сама.

Комментарий
Когда в середине декабря остатки наполеоновских войск подошли к Неману, они представляли собой лишь несколько тысяч «горемык, одетых в рубище, с опущенными головами, потухшими взорами, мертвенно-землистыми лицами и длинными, всклокоченными от мороза бородами… это и была вся «Великая армия»!» (Ф.П. де Сегюр).
25 декабря 1812 года (6 января 1813 г.) император Александр I подписал в Вильно «Манифест о принесении Господу Богу благодарения за освобождение России от нашествия неприятеля». В нём говорилось о том, с какой решимостью весь народ встал на борьбу с завоевателем: «Войско, вельможи, дворянство, духовенство, купечество, народ, …не щадя ни имуществ своих, ни жизни, составили единую душу…». Отдавая дань М.И. Кутузову, отмечая доблесть и героизм «других искусных и мужественных вождей и военачальников» и всего «воинства», император усматривал «в великом деле сём промысел Божий» и призывал возблагодарить Всевышнего за дарованные успехи, надеясь, что Он, «прекратя брани и битвы, ниспошлёт… победу, желанный мир и тишину».
Между тем, как писал поручик П.Г. Мешетич: «войска России, дошедшие до своих границ, расположились на малое время для отдыха; совершенное успокоение их Отечества и свобода Европы требовали похода в чуждые страны».
13 (25) января Главная Российская армия перешла через Неман, чтобы начать поход за освобождение Европы.
Лишь объединённым силам европейских государей, освободившихся от владычества французского императора, удалось окончательно разбить его новую армию. 19 (31) марта 1814 года союзные армии торжественно вступили в Париж. Российский историк Е.В. Тарле писал: «Агония наполеоновской мировой монархии длилась необычайно долго. Но смертельную рану всемирному завоевателю нанес русский народ в двенадцатом году».